понедельник, 24 ноября 2014 г.

Язык творения




«Древо жизни», Густав Климтpict

Ури Гершович

Немецкий философ, историк и культуролог Вальтер Беньямин (1892-1940), рассуждая в письме к своему коллеге Гершому Шолему о сущности языка, замечает, что, в отличие от природы, творимой словом, «Бог сотворил человека не из слова и не поименовал его. Он не хотел подчинить его языку, но в человеке Бог выпустил на свободу язык, который служил Ему медиумом творения». Человек сотворен из земли (адама), но именно он оказывается способным именовать сотворенное. «Творение Божие завершается тем, что вещи получают свое имя от человека». Именуя вещи, человек словно заставляет творение звучать.
С грехопадением человек лишается того языка, в котором имена отражают Божественное слово: «грехопадение есть момент рождения человеческого слова, в котором имя больше не обитало невредимо и которое вышло из языка имен». Превращая язык в средство коммуникации, человек «впадает в бездну болтовни». Тем самым он обрекает на немоту и страдание все сотворенное, ибо «безъязычие — вот великое страдание природы».
Эти мысли известного философа XX века удивительным образом предвосхищаются в талмудической литературе, с которой Беньямин не был знаком:
Сказал Святой, благословен Он: «Смотри, насколько хорош язык Торы, ведь он лечит язык [человека]». Откуда это известно? Ибо так написано: «Излечивает язык древо жизни» (Мишлей 15:4). А «древо жизни» — не что иное, как Тора, ведь сказано: «Древо жизни она для придерживающихся ее» (там же 3:18)
Знай, что в будущем Святой, благословен Он, взрастит в Эдемском саду славные деревья. И чем же славны они? Тем, что излечивают язык, ведь сказано: «И по-над рекой, над устьем ее, с той стороны и с другой, поднимутся деревья плодовые» (Йехезкель 47:12).
Человеческий язык нуждается в исцелении, ибо, вкусив от древа познания добра и зла, человек исказил язык и потерял доступ к древу жизни. Талмудическая литература связывает исцеление человеческого языка со стихом, в котором речь идет о реке, вытекающей из Храма в грядущие времена. Возникает образ языка (река) и уст (берега) творения. Итак, посредством исцеленного с помощью Торы человеческого языка говорит Божье творение, а возможно, и сам Бог.
Не является ли в таком случае акт сотворения мира стремлением Бога к диалогу? Созданный из земли человек должен обрести язык и наделить им все Божье творение, а следовательно и самого Бога. Ведь Богу просто не с кем говорить, покуда этого не произошло.